«Прыжки стали лекарством для тела и души»: известный спортсмен — об отказе парашюта, экстремальных приземлениях и зависимости от адреналина

Полвека назад волгоградец Алексей Потемин впервые прыгнул с парашютом. Сразу после приземления 17-летний парень понял – ему это нравится. С тех пор небо стало его стихией, а прыжки – лучшим лекарством для тела и души. О страхах, экстремальных ситуациях и своей любви к парашютному спорту он рассказал корреспондентам ИА «Высота102».

Свой первый прыжок «в бездну» опытный инструктор помнит так ясно, будто бы он случился только вчера.  Мужчина признается — брал себя на слабо и хотел проверить в стрессовой ситуации.

— Мой отец был начальником парашютно-десантной службы Качинского училища, поэтому впервые я прыгал по блату, — улыбается Алексей Потемин. – Конечно, было страшно – представьте, каково это лететь в бездну. Но я убеждал себя так: «Все же прыгают, и у них не отказывают парашюты. Значит, не откажет и у меня». Бояться – это нормально. Не волнуются только идиоты. Знаете, я никогда не интересовался знаками зодиака, но, оказывается, мой знак связан с воздухом. В небо меня и тянет. Под воду, например, — совсем нет. Одно время было модно погружаться с аквалангом или плавать в гидрокостюме. Я попробовал разок и понял — нет, не моё. Холодно, сумрачно. В небе все по-другому. 

Вскоре юноша буквально «прописался» на аэродроме. Казалось, что он никак не мог насытиться небом, а потому нередко спускался на парашюте по несколько раз за день. Когда за плечами было уже около сотни прыжков, молодой спортсмен ушел служить в ВДВ.

— Конечно, я сам просился в воздушно-десантные войска. С моим-то увлечением, — вспоминает мастер спорта по парашютному спорту. – В свое время я занимался в сборной Советского Союза и совершал по 12 прыжков в день! В том возрасте даже после такой насыщенной программы почти не ощущал усталости. Когда же встал вопрос – служба или спорт -, я выбрал службу, и это, честно говоря, гложет меня до сих пор. Может быть, в сборной я мог бы добиться высоких результатов? Впрочем, жалеть мне не о чем. В Качинском училище, где я дослужился до начальника парашютно-десантной службы, я не столько работал, сколько занимался любимым делом, за которое мне ещё и платили. 

Историй в арсенале опытного парашютиста с лихвой хватило бы на увесистые мемуары. Среди них немало опасных и экстремальных. Впрочем, сам Алексей говорит о них очень легко — мужчина уверен, что его жизнь была и остается в руках судьбы. 

— В своё время я приземлялся и на воду, и в лесную просеку — промах здесь мог дорого стоить. Четыре раза у меня отказывал основной парашют. Первый раз это случилось, когда за плечами было уже полторы тысячи прыжков, — вспоминает волгоградец. — И, честно говоря, к тому моменту я уже всерьёз волновался. У некоторых ребят отказ случался после 50 прыжков, а у меня все нет и нет. Когда ситуация все же произошла, я подумал — вот теперь я попробовал все. Оказывается, ничего страшного. Отцепил отказавший купол и ввел в действие запасной. 

Моментами Алексею Потемину казалось, что прыжки с парашютом набили оскомину. Но стоило лишь ненадолго отвлечься от любимого дела, как душа сразу же требовала возвращения. Требует и по сей день. 

— Зимой мне очень тоскливо. Ведь для меня прыжки — лучшее лекарство и для тела, и для души. Когда в несезон выдается подходящая погода, летаю на параплане, иногда катаюсь на мотоцикле. Наверное, у меня все же есть некоторая зависимость от адреналина. Хотя со временем парашютисты уже не испытывают тех острых ощущений. Но волнение все же присутствует — все мы ходим под Богом, — рассуждает инструктор. — И я сам, и все мои коллеги — фанатики. Без этого в нашем деле нельзя. Кому это не нравится, тот и не прыгает. Попробовал один раз, и ему достаточно. А иногда люди возвращаются к нам через 10, через 20 лет. Один товарищ, которому уже 73 года, не прыгал 28 лет, и сейчас вновь рвётся на аэродром. Кстати, нашему самому возрастному парашютисту было 87 лет. Сергей Киселев, который, к сожалению, недавно умер, готовил к прыжкам самого Юрия Гагарина. 

Свою любовь к парашютному спорту волгоградец передал не одному поколению молодых спортсменов. Ею он поделился и со своим сыном Максимом.  Потомственный офицер совершил 700 прыжков. Увы, но больше не успел. В 2022-м году опытный летчик и парашютист погиб на СВО.  

— Прыжки с парашютом — это познание самого себя. Как ты поведешь себя в стрессовой ситуации? При взлёте все люди реагируют по-разному: кто-то замирает и смотрит в одну точку, а кто-то, напротив, становится излишне активным, разговорчивым. В этот момент активного нужно немножко одернуть, заторможенного — приободрить, поддержать, — отмечает Алексей. — В последние годы я работаю с детьми, у которых более подвижная психика, нежели у курсантов. Бывает сложно. В позапрошлом году, например, девочка не захотела прыгать. Мы уже взлетели, как вдруг она говорит: «Я не пойду». Я никогда не выталкиваю ребят: нет и нет.  Значит, садимся. Помню одного паренька, который также подошел к двери и говорит: «Ах, а я, может, не буду? Я боюсь». А я в ответ: «Да ты что. Гляди, девчонки смотрят». Он пересилил себя, собрался и все же прыгнул. Мне вдруг стало так приятно и радостно — он смог перебороть себя. И, наверняка, не пожалел о своем решении. Видели бы вы, с какими улыбками дети бегут по полю после приземления. В эти моменты им не нужно говорить, насколько прекрасен парашютный спорт. Они это чувствуют и сами.

Автор Виктория Чумакова

Фото из личного архива Алексея Потемина